Ярким осенним утром, когда всё в мире выглядело пронзительно и до безобразия счастливым, а листва на деревьях сияла, словно была облита сусальным золотом, из подъезда многоэтажного дома на Рублёвском шоссе вышел высокий сутулый человек в сером пальто.

Звали его Герман Дурнев, он был директором фирмы «Носки секонд-хенд» и отцос годовалой дочери Пипы (сокращённо от Пенелопа).

Остановившись перед козырьком поддъезда, Дурнев неодобрительно огляделся. Солнце, чья круглая физиономия была плоской как блин, нежилось на соседней крыше, будто ленясь и соображая, стоит ли ему восходить дальше или и так сойдёт. На куче листьев недалеко от подъезда полулежала женщина в оранжевом комбинезоне и смотрела в открытый люк. Профиль у неё был правильный, греческих очертаний, а медно-рыжие волосы топорщились так, что невольно заставляли вспоминить о змеях. В люке кто-то бурно возился и громыхал. Надутые воробьи клевали что-то на асфальте, бойко, словно резиновые мячи, отскакивая от прохожих.

Из окон и подвалов, с площадей и куцых скверов, с крон деревьев и неба, увешанного мочалками туч, из кошачьих глаз и из женских сумочек, из выхлопных труб автомобилей, с магазинных цеников и всё ещё обгоревших носов дачников – отовсюду, потирая жёлтые морковные ладони, глядел совсем юный, недавно родившийся октябрь.

Но Герману Дурневу до всей этой красоты не было никакого дела. Погода и вообще природа интересовали его лишь настолько, чтобы определиться, не взять ли с собой зонтик или не пора ли поставить на автомобиль зимнюю резину с шипами.

Он посмотрел на сасы и достал коробочку с гомеопатией.

- Хамство какое-то это солнце! Раз, два… И не доплюнешь ведь до него… Хоть бы оно вообще потухло… Разве в такой день у кого-нибудь может быть рабочий настрой? Пять, шесть… Рано или поздно у меня всё равно будет язва…Или уже есть… Семь… - пробормотал он, отсчитывая шарики и помещая их себе под язык.

Когда шарики рассосались, Дурнев хорошо задумался и сказал себе:

- Ну вот, теперь я точно доживу до обеда, если от нового мозольного пластыря у меня не случиться заражения крови.

- Разумеется, Дурнев и не подозревал, что за ним наблюдают. Большая отвратительного вида птица – хмурая, взъерошенная, с длинной облезлой шеей, на которой почти не было перьев, наблюдала за ним с козырька подъезда. В клюве птица держала вырезанную из журнала фотографию, с которой смотрел… да, это был он самый – Герман Дурнев, снятый вместе с женой Нинелью и дочерью Пипой на выставке «Международные подтяжки» на ВВЦ.

Изредка птица опускала фотографию на жестяной лист и принималась въедливо сравнивать настоящего Дурнева с фотографией. При этом из клюва на снимок капали отвратительные зеленоватые комки слизи.

Можно себе вообразить, как поразился бы Дурнев, если бы случайно поднял голову и взглянул , кто сидит на козырьке подъезда. Однако Герман Никитич был не из тех, кто обращает внимание на птиц, если, разумеется, это не варёная курица, лежащая перед ним на тарелке. К тому же в данный момент изворотливый ум руководителя фирмы «Носки секонд-хенд» был занят решением вопроса, как растаможить два вагона использованных носовых платков под видом товара для детей.

Дурнев спустился с крыльца и, наступив на восхитительно яркий жёлтый лист, несколь раз с удовольствием повернувшись на каблуке. Сделав это, он уже совершенно равнодушно миновал множество других листьев и сел в новую чёрную машину. Машина зафыркала и тронулась. Птица с голой шеей тяжело сорвалась с козырька и полетела следом за машиной, явно не мобираясь терять её из виду.

* * *

Сидящая на газоне женщина, о которой Дурнев мельком подумал как о ремонтнице, проводила птицу пронзительным взглядом и пробормотала себе под нос:

- Хотела бы я знать, что тут делает Мёртвый Гриф? Последний раз я встречала его, когда спускали на воду «Титаник». Не помню, что случилось с этим пароходом, но наверняка были какие-то неприятности.

Она вскинула руку, на среднем пальце которой было сверкающее кольцо, и негромко шепнула:

- Искрис фронтис!

В тот же миг из кольца вырвалась зелёная искра и опалила птице крыло. Теряя перья, Мёртвый Гриф камнем рухнул на асфальт, что-то хрипло прокричал и, снова взлетев, метнулся за ближайший дом.

Загадочная особа подула на раскалившееся кольцо.

- Ненавижу этих живых мертвецов. Их невозможно убить во втрой раз. Лучше уж иметь дело просто с нежитью, - проворчала она.

Тем временем в люке снова что-то со страшным грохотом обрушилось. Плеснула вода.

- Аа-ппч! – донеслось из люка так оглушитьно, что крышка даже подскочила.

Забыв о птице, ремонтница - если, разумеется, это была ремонтница - озабоченно склонилась над люком:

- Академик, вы простудетесь! Умоляю, наденьте хотя бы шарф!

- Медузия, не чуди! Водолазам шарф не поможет! – немедленно отозвался голос.

Женщину это ничуть не успокоило.

-Клянусь волосом Древнира, это ни в какие ворота не лезет! Представить только, сам академик Белой Магии, глава Школы Волшебства Тибидохс, Сарданапал Черноморов вынужден снимать простешие заклинания нежити! Где, позвольте спросить, наши младшие волшебники, где ассистенты? – строго поджав губы, спросила она.

Громыхания в люке прекратились. На поверхность поднялся маленький румяный толстячок, одетый в оранжевую спецовку, с которой стекала вода… Нет, простите, совсем не в спецовку, а в мантию. Спецовкой она могла показаться только не очень внимательному наблюдателю, и то на первый взгляд. Точно такая же оранжевая мантия была на его спутнице.

- Аа-ппч!.. Медузия! Всё это, право, такая ерунда, что не стоит никого утруждать! .. А-а-ппч! Без практики я в два года стал бы беспомощным кабинетным магом. Мало ли среди нас лентяев, которые и в свинью не могут превратиться без кольца? Не говоря уже о высших дисциплинах, таких, как теоритическая магия, левитация, защита от сглаза или изготовление талисманов.

Приведя этот убийственный, на его взгляд, довод, академик Сарданапал приподнялся на цыпочки и жизнерадостно огляделся.
.

Правый ус у него был зелёным, а левый жёлтым. Но самым страшным было даже не это, а то, что усы ни секунды не рпебывали в состоянии покоя. Они то извивались, как две живые верёвки, то сплетались, то норовили обвить дужки очков и сдёрнуть их у толстячка с носа. Правда, сделать это было не так-то просто, поскольку очки явно держались не столько на дужках, давно разболтавшихся, сколько на особом заклинании. .

Что касается бороды академика, то цвет её был вообще неопределим, поскольку она то появлялась, то исчезала. Наверняка можно было сказать только одно – борода была феноменально длинной, настолько длинной, что её пришлось многократно обмотать вокруг туловища, а конец спрятать в карман. .

Заметив, наконец, что его мантия промокла, глава школы волшебства пробормотал: .

- Первачус барабанус!.

От одежды повалил пар, и уже несколько мгновений спустя она совершенно высохла. .

- Ах, какой чудесный осенний денёк! – воскликнул Сарданапал, поворачиваясь к своей спутнице. – Он похож на тот день, когда мне впервые отрубили голову! Вы согласны со мной, Медузия? .

Преподаватель нежитеведения, доцент Медузия Горгонова, поморщившись, провела пальцами по своей шее. .

- Уф! От лопохоидов (прим. автора сайта – это такое своебразное название магглов в этой книге) можно ждать только гадостей… Мне тоже отрубали голову. Невоздержанный тип в крылатых сандалиях, пялившийся в собственный щит. Тогда я была дурно воспитанной колдуньей с кошмарными привычками, и только вы, академик, меня перевоспитали, - сказала она. .

Усы Сарданапала польщённо дрогнули. .

- Перестань, сколько раз можно благодарить! Приклеить тебе голову было сущим пустяком! Для этого не пришлось даже прибегать к серьёзной магии, вполне хватило простенького штопочного заклинания. Ну а то, что ты отказалась от прежних привычек, - честь тебе и хвала! Моя заслуга была… кгхм…минимальной… кгхм….

- Как вы можете так говорить! – воскликнула Медузия. – Я же превращала путников в изваяния! Любой, кто смотрел на меня, мгновенно становился камнем! .

- Ерунда, не вспоминай об этом! Ты была совсем молоденькой девчонкой, комплексующей из-за прыщей, вот и заколдовывала тех бедолаг, которые тебя случайно увидели. Откровенно говоря, я тебя прекрасно понимаю: эти древние греки всюду совали свой любопытный нос. Ты даже на остров удалилась подальше от их глаз, а они всё равно шлялись поблизости, размахивая мечами. Всё, что мне потребовалось, это вылечить тебя от прыщей. И какой красавицей стала! Даже Бессмертник Кощеев и тот постоянно краснеет, когда прилетает в Тибидохс на скелете своего верного коня. .. .

- Скверный старикашка! Сорок килограммов посеребрённых костей, золотая черепушка, янтарные зубы – и всё это в латах от Пако Гробанн! – нахмурилась Медузия. .

- Но ты не будешь спорить, что он в тебя влюблён! .

Доцент Горгонова смущённо зарделась. Красные пятна, вспыхнувшие вдруг в разных местах на её щеках, чем-то походили на вишни. .

- Сарданапал! Я же просила! – укоризненно воскликнула она. Усы академика Белой Магии виновато дрогнули. .

- Проклятое ехидство! После того, как я случайно выпил настойку с ядом гарпий, никак не могу от него избавиться. Побовал и печень дракона, и полстакана зелёнки с каплей желечи василиска утром и перед сном – ничего не помогает! – пожаловался он. .

- Не извиняйтесь, я не обиделась. Просто не люблю, когда при мне произносят это имя… - смягчилась Медузия. – Скажите лучше вот что: неужели мы тащились с вами из самого Тибидохса затем только, чтобы расколдовать этот занюханый люк, который втягивает у прохожих ключи и монетки? Только не лукавьте. Мы же знаем друг друга уже три тысячи лет….

Сарданапал укоризненно посмотрел на свою спутницу и высморкался в гигантский платок со звёздами, который загадочным образом возник вдруг у него в руке. Звёзды на платке перемигивались и складывались в причудливые созвездия, причём созвездие Жертвенника пыталось обчихать созвездие Стрельца метеоритами. .

- Медузия, ты рассуждаешь как волшебница. Поставь себя на место обычного человека. Кл.чи – это не дребедень. Человек, лишившийся ключей, имеет реальный шанс заночевать на лавочке и подхватить насморк… Вот как я, например. .

- Ваш насморк оттого, что вы не надели шарф, когда мы летели над океаном… А нужды лопохуидов меня волнуют очень мало. В их мире полно заколдованных люков, взбесившихся турникетов и самозахлопывающихся подвалов. Нежить не сидит сложа руки. Едва мы уйдём, на этот люк вновь наложат заклинание. И мы ничего не сможем с этим поделать. .

Видя, что его спутница начинает сердиться, академик Сарданапал легонько подул на платок, и тот растаял у него на ладони, предварительно превратившись в синюю мочалку.

- Прости, Медузия. С недавних пор я подозреваю, что моё чувство юмора тоже кто-то заколдовал. Не исключаю, что его сглазили таджикские джинны , которым я запретил устраивать песчаные бури… М-м… Ты видела человека, который только что вышел из подъезда? .

- Видела. Но каким образом вы сумели? Я хочу сказать, вы же были под землёй! .

Сарданапал загадочно улыбнулся: .

- О, если я захочу что-то увидеть, несколько метров асфальта мне не помешают. И что ты о нём думаешь? .

- Крайне неприятный тип… Бр-р… Даже от лопохуидов обчно ожидаешь большего. .

- Ну-ну, медузия, не будь такой суровой. Хотя бы из уважения к памяти Леопольда Гроттера.

- ЛЕОПОЛЬДА ГРОТТЕРА? Он его знал? – поражённо воскликнула Медузия.

Сарданапал кивнул.

- Более чем. Он его родственник. И даже довольно близкий – всего-навсего троюродный племянник сестры его бабушки. Разумеется, для лопохуидов такое родство- седьмая вода на киселе, но мы-то с тобой знаем формулу магородства Астрокактуса Параноидального!

- Он родственник Гроттера! Так вот почему мы…

- Тшш! – Академик внезапно поднёс палец к губам, приказывая Медузии замолчать. Оба его уса разом напружинились и указали на канализационный люк.

Кивнув, Медузия бесшумно подкралась к люку и, присев на корточки, резко просунула туда руку. В ту же секунду из колодца послышался противный визг.

- Есть! Схватила! А ну стой! – крикнула преподавательница нежитеведения.

Когда рука Медузии вновь показалась на поверхности, её пальцы крепко вцепились в ухо маленькой дамочки с бугристым фиолетовым носом и зелёными волосами. Ступни у шипящей дамочки были престранные – плоские и весьма смахивающие на ласты. Пленница шипела, плевалась, щёлкала треугольными зубами и пыталась лягнуть Горгонову то правой ластой, то левой, а то и обеими поочерёдно.

- Убьюга на местюга! А ну отпущуги кому говорюги! Напустюги заклинюги! Тьфуги на тыги! И на тыги тьфуги! – яросто выкрикивала она.

- Ишь ты – кикиморка! Любопытный экземплярчик, довольно крупный… - с интересом разглядывая пойманную Медузией дичь, прокомментировал Черноморов.

- Опять эта нежить! – брезгливо поморщилась Медузия. – Порой я начинаю сомневаться, что Та-Кого-нет действительно исчезла. То кто-то подослал Мёртвого Грифа, а теперь вот это страшилище… А ну не трепыхайся!

- - А-аа! Сама страшилюга! Отпущуги сволочуги! Моя свои делуги проходюги! Нужнуги вы мнуги рвануги штануги! Тьфуги на тыги! – визжала кикиморка, не оставляя попыток пнуть Медузию ластой. Той приходилось удерживать её на расстоянии вытянутой руки, что было непросто, так как кикиморка была довольно упитанная.

- Перестань голосить! Кто тебя подослал? Говори! – строго потребовала Медузия.

- Ничевуги не скажуги! Глупуга ведьмуга! Сейчас как сделугу тебя проклинугу! Сыграешь в гробугу! – гневно пропищала кикиморка, пытаясь сопроводить свои слова прицельным плевком.

Горгонова сурово зыркнула на кикиморку своими пронзительными глазами.

- Попробуй! – сказала она с угрозой.

- Очнюга ты мне нужнуга! – мгновенно передумала хитрая кикиморка и жалобно зашепелявила, что она несчастная сирота и что её, сироту, всякий может обидеть.

- Ага, обидишь тебя, сиротинушку! – хмыкнул Сарданапал. Академик сделал вид, что хочет поднести палец ко рту кикиморки, и тотчас её острые треугольные зубы щёлкнули, точно капкан. Не отдёрни Сарданапал руку, у него стало бы одним пальцем меньше.

- Она ничего не расскажет. Я знаю этот народец. А что она не по своим делам тут шастала, так это точно. Может, заспиртуем её для музея, чтобы никому не проболталась? – проболталась преподавательница нежитеведения, энергично встряхивая кикиморку за ухо.

- А-а-а-а-а! Не хочуга в спиртуга! Я буду молчуга! Буду самая тихая тихуга! – пронзительно заорала кикиморка.

- Не стоит, Медузия. Помещать её в банку совершенно необязательно. Я сделаю так, что она всё забудет. – С ловкостью, которую сложно было ожидать от неповоротливого флегматика с круглым брюшком, Сарданапал схватил кикиморку за ласту и, подув ей в ухо, вполголоса произнёс:

- Склеротикус маразматикус! Полниссимо дебилиссимо!

После этого он хладнокровно разжал пальцы, уронив шпионку на траву. Некоторое время зелёная дамочка очумело трясла головой, явно находясь в сильном замешательстве. На Сарданапала и Медузию она смотрела тупо и без любопытства. Сделав несколько заплетающихся шагов по газону, кикиморка слегка опомнилась, презрительно фыркнула и, в развалку подойдя к люку, прыгнула туда солдатиком. Из люка выбрызнул небольшой фонтанчик воды, раздалось несколько нехороших слов – и всё стихло.

- Уплыла, - сказал Сарданапал, указывая зелёным усом направление.

- Ужасно надоела вся эта нежить. Давно пора наложить на неё заклятие, чтобы не совалась к лопухоидам. Однажды она нарушит равновесие сил, и тогда нам всем придётся плохо. – Медузия озабоченно прищёлкнула языком.

Сарданапал легкомысленно отмахнулся:

- Ерунда, Медузия. Ты, как всегда, преувеличиваешь. Нежить- это бестолковая сила, возникшая из хаоса и частично сохранившаяся со времён язычества Да, нежити много, в десятки раз больше чем нас, магов, - белых и чёрных, но она никогда не была в состоянии договориться между собой. Сколько я себя помню, нежить всегда нарушала запреты, устраивала лопухоидам пакости и расшатывала равновесие. Но пока цел волос Древнира и стоят ворота, нашему миру ничего не угрожает. Даже со стороны тёмных магов, которых мы никак не выкурим из Тибидохса.

- А как же Та-Кого-Нет?

- Согласен, она была единственной, кто сумел организовать нежить и натравить её на нас. Более того, ей почти удалось заставить нас, магов, сдать ей свои позиции. Если бы не Леопольд Гроттер и не его новорождённая дочь…

- Не только Гроттер. Вы никогда не боялись её, академик! Лдаже когда она была в силе!

Сарданапал застенчиво порозовел:

- О, разумеется! Я всегда готов произнести во всеуслышание её настоящее имя – Чума-дель-Торт! Видите? ЧУМА-ДЕЛЬ-ТОРТ! И ничего страшного!

Не успел зычный голос академика замереть в сдвинутом лабиринте многоэтажек, как стекло лоджии на третьем этаже брызнуло осколками и оттуда, подхлёстывая себя шнуром, вылетел поблёскивающий утюг. Со свистом рассекая воздух, он понёсся точно Сарданапалу в голову. Подобрав полы мантии академик резво отпрыгнул и что-то пробормотал. В тот же миг утюг обратился в пар.

- Видели? Та-Кого-Нет хотела вас убить! – испуганно воскликнула Медузия.

- Пустяки. Самой тётки Чумы уже нет… Просто сработало одно из старых заклинаний. Она их тысячами везде разбрасывала. – Сарданапал улыбнулся и наступил на уцелевшую вилку, попытавшуюся обвить его ногу шнуром.

Медузия передёрнулась от омерзения. В её тонкой руке неведомым образом оказался лорнет, в который она разглядывала часть уничтоженого утюга.

- Какая мерзость! Очередное гадкое изобретение лопухоидов… Идёмте отсюда! Здесь нам больше делать нечего.

Черноморов покачал головой:

- А вот тут ты ошибаешься. Пришла пора выполнить самую неприятную и тяжёлую часть нашей миссии. Я начал об этом говорить, но нам помешали. Мы должны… Как нам это не тяжело… оставить Таню человеку, которого вы недавно видели.

Медузия Горгонова отпрянула. Её медно-рыжые волосы, и без того растрёпанные, встали вдруг дыбом и зашипели. Случайный человек, не знавший, что Медузия давно завязала со своим прошлым, мог бы поклясться, что увидел клубок извивающихся змей.

- КАК?! Я не ослышалась? Вы хотите отдать дочь Лепольда Гроттера этому жалкому лопухоиду? Девочку, неведомым образом уцелевшую в схватке с Той-Кого-Нет? Девочку, после встречи с которой Та-Кого-Нет пропала?

Уловив в голосе Медузии гневные нотки, академик торопливо отвернулся, чтобы не заглянуть ей в глаза. Отвести древнюю магию можно, но она имеет побочные действия.

- Медузия, у нас нет другого выхода, - сказал он мягко. – Мы просто не можем поступить иначе. Клянусь волосом Древнира, я скорее позволил бы сбрить себе усы и обкорнать бороду, чем отдал бы дочь Гроттера этому лопухоиду, но… мы должны, мы просто обязаны сделать это для блага всего Тибидохса.

- Но почему? – воскликнула Медузия. – Почему?

Величайший из магов опустился на кучу листьев и вытянул ноги в старомодных выляневших чулках. Последний раз он был в человеческом мире во времена Екатерины II и теперь, постаравшись одеться по моде, малость промахнулся.

- Я расскажу тебе, как всё было той ночью. Ты помнишь, когда три дня назад, когда всё случилось, разразилась ужасная гроза…

- …явно магического происхождения. Мы даже не знаем толком, кто её наслал, - добавила Медузия.

- Именно. В ту ночь ко мне в окно главной башни Тибидохса, где, как ты знаешь, расположена моя алхимическая лаборатория, влетел насквозь мокрый дрожащий купидончик в красных подтяжках… - сообщил Сарданапал.

Его усы немедленно сложились в два сердечка. Им нравилось слегка насолить хозяину. Скрывая улыбку, доцент Горгонова облизала губы.

- Купидон? К вам? Но ведь купидон – это амур, а амур…

Усы обиженно встопорщились. Правый попытался даже щёлкнуть Медузию по носу, но не достал.

- Мне не надо объяснять, кто такие купидоны, - сухо произнёс Сарданапал. – Я не спутаю их ни с гарпиями, ни с домовыми, ни с членами команды Тибидохса по драконболу. Да будет тебе известно, что цель его визита была далека от романтической. В наш скучный век в любви всё чаще объяняются по телефону. Стрелы амура больше никого не прошибают – кожа стала больно толстой, вот беднягам купидонам и приходится заниматься разноской почты. Должны же они как-то зарабатывать себ на нектар и амброзию? Так вот, купидончик выжал свои мокрые подтяжки и вручил мне письмо от Леопольда Гроттера.

- Последнее письмо Гроттера! – воскликнула Медузия. Её ирония мгновенно улетучилась. – Но вы же никогда никому…

Усы Сарданапала заметались со скоростью автомобильных дворников, показывая, что это строжайший секрет.


(Вы можете оценить первую часть первой главы или высказать своё мнение о ней здесь в гостевой книге или тут на форуме)