СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Джеймс Месмер стоял перед зеркалом и кончиками пальцев приглаживал атласные уголки своей бабочки. Конечно, Месмер, как и большинство мужчин, отрицал какую бы то ни было привязанность к зеркалу, но, несмотря на это, лицезрение своего отражения всегда доставляло ему искреннюю радость.
Джеймс обернулся, и через плечо посмотрел на спину. Ровные, срезанные линии смокинга как нельзя удачно подчеркивали его благородную осанку. Притопнул каблуками: тихий и мягкий их стук ласкал слух.
Джеймс выпрямился, одернул рукава. Потом прищурился, и пристально всмотрелся в свое собственное отражение. Аккуратно зачесанные назад русые волосы лежали ровно и послушно, светлые глаза, серые, как осеннее небо, смотрели чуть насмешливо и несколько вызывающе, а уголки губ привычно изогнулись, сдерживая улыбку. В целом, Месмер остался доволен собой. Для молодого мужчины, выросшего из мальчишки, который когда-то рос в обтрепанном приюте, он выглядел неожиданно пристойно и деловито.
Удивительно: многие его друзья по детским играм сейчас влачат дни, мотаясь из притона в притон, перемежая ночлежки с холодными тюремными нарами. Иногда он сам просыпался посреди ночи, судорожно хватая онемевшим ртом воздух, и только включив лампу, понимал, что пригрезившиеся разбои и шабаши – всего лишь осколки детских воспоминаний, вроде бы забытые наяву, и только изредка являющиеся в ночных кошмарах.
Он не знал своих родителей. Они не дали ему ничего, кроме жизни, оставив в память о себе лишь дорогую плетеную корзину, пару одеял и необычного цвета волосы: почти белые в детстве, они почти не потемнели и сейчас. Даже имени родители не оставили: фамилию он получил в честь какого-то венского ученого, которому была посвящена диссертация приютского мецената, Дж.К.Уилберга, а собственно имя ему подарила одна из нянечек – младенец вдруг напомнил ей ее собственного сынишку.
И тем не менее, будучи редкостным сорванцом, заводилой всей приютской банды, правда, с редкостными способностями, живым умом и удивительной тягой к учебе, он нашел в себе силы продолжить образование, в то время как его друзья-сверстники принялись грабить ночных прохожих, и терять дни в грязных каталажках. Джеймса Месмера всегда ставили в пример.
«Парень как с картинки», «умница и талант» - все это льстило ему. Он был по праву доволен собой, молод, счастлив, и ему казалось, что жизнь расстелилась перед ним багровой дорожкой, и все, что ему осталось – это пожинать плоды собственной славы.
Джеймс еще несколько секунд постоял перед зеркалом. Легко провел ладонью по голове, приглаживая выбившиеся пряди, потом, что-то неслышно шепча, засунул руку в карман, и достал оттуда небольшую бархатную коробочку. Открыл ее – свет люстры засиял на многочисленных гранях – сентиментально улыбнулся, и, захлопнув пальцем крышечку, отправил коробочку на место. Сегодняшний вечер обещал стать самым счастливым в его жизни.
Месмер встряхнулся, подхватил с вешалки дорогое пальто, небрежно накинул его – во всех его движениях играла безбашенная юность. После он спешно сбежал по мраморным ступеням, приветственно кивнул старику-швейцару («Замечательно выглядите, мистер Месмер!» - «Вы тоже, Филипп!») и выскользнул наружу, на запятнанный яркими полосами настенных реклам, залитый фонарным светом тротуар. Неподалеку стояло заказанное такси. Знакомый водитель приветственно махнул рукой. Джеймс улыбнулся ему, непосредственно кивнул головой, и пружинистым шагом направился к машине.
Внутри, как всегда, было уютно и тепло, и по-домашнему пахло хмельным запахом аниса. Машина не была новой, но Джеймс предпочитал, чтобы его возил Луис. Этот непритязательный пуэрториканец был достаточно милым собеседником, просто приятным человеком, и, конечно, прекрасным шофером. Он вполне серьезно считал свою машину одушевленным созданием, и особенно умиляло Месмера его обращение к этой металлической штуковине – «моя девчонка».
Как всегда, Луис завел ненавязчивый разговор. Они поговорили о падении курса акций «Трансфер Ком.» на лондонской бирже, и перешли к обсуждению нового романа Фаулза, когда произошло нечто непредвиденное. На перекрестке, хотя горел зеленый свет, Луис резко затормозил. Машина скользнула вбок, Луис ругался, а Джеймс, ухватившись за ручку дверцы, с трудом пытался удержаться на месте. Юноша услышал странный звук, успел было подумать, что надо сказать об этом Луису, и тут же понял, что это скрежет сминающегося железа. Месмер даже почему-то удивился, но что-то непонятное надвинулось на него, и этот вечер для него закончился.

Люциус Малфой сидел в роскошном старинном кресле, подтянутом к горящему камину, и с невозмутимостью персидского кота просматривал дневную прессу. Газета за газетой летела на пол, - чаще всего Люциусу вполне было достаточно пробежаться взглядом по кричащим заголовкам. Только редкие статьи удостаивались его внимания.
Наконец, стопка газет с претенциозными двигающимися фотографиями полетела в камин. Огонь тут же пожрал тонкие листы, и довольно заурчал. Люциус потянулся к следующей пачке, и вытянул из нее журнал в кричащей глянцевой обложке. На обложке красовалась новейшая модель современнейшего мобильного телефона. Картинка, конечно, не двигалась – вопреки устоявшемуся мнению, Люциус Малфой следил за маггловской прессой с таким же усердием, как и за колдовской. В конце концов, он всегда старался быть в курсе всего происходящего, и ради этого вполне успешно усмирял свои предрассудки и свою вселенскую неприязнь к магглам и ко всему, с ними связанному.
Люциус успешно миновал 2/3 журнала, вскользь остановившись на биржевой сводке, не обратил не малейшего внимания на раздел «Частная жизнь», и собрался было так же проигнорировать «Удивительное и невероятное», как фотография на развороте и кричащий заголовок «Он остался жив!!!» привлекли его внимание. У всех на слуху была история с Мальчиком-который-выжил, поэтому этот заголовок подействовал на Малфоя, как красная тряпка на быка – или же, как запах крови на голодного волка. Люциус с головой окунулся в статью: «…выжил после катастрофы на Блумсбери-стрит… невозможное стало возможным… сирота потрясает мир… загадка телекинеза может быть открыта… посланник из мира магии…»
На последней фразе Люциуса передернуло. Оказывается, этот Джеймс Месмер крепко приложился головой, после чего обрел доселе не выказывавшие своего присутствия магические способности… Ну-ну… Люциус еще раз пробежал глазами статью. Он уже понял, что встревожило его. Красивые губы сложились в тонкую презрительную ухмылку. «Маг, значит…»
Люциус так и оставил непросмотренными остальные газеты и журналы. Он кинул всю стопку у камина, и быстрым шагом поднялся наверх, в кабинет. Там он достал из бюро небольшую папку, развязал тонкую шелковую ленту, сдерживающую потрепанные края вместе и вытряхнул на стол ворох вырезок из старых газет. Сегодняшнее происшествие о чем-то смутно напоминало ему, только Малфой никак не мог поймать постоянно ускользавшую от него связь.
Время на часах давно перевалило за полночь, когда в кабинет робко постучалась Нарцисса. Только она могла прийти к мужу в то время, когда он работал, остальные о таком праве и не заикались.
- Ты будешь сегодня спать, Люциус? – скромно поинтересовалась она.
- Нет, Нарцисса, - Малфой даже головы не поднял. – Ложись без меня, дорогая; у меня много работы. Поцелуй от меня Драко.
Дверь тихо закрылась.
Люциус провел рукой по лицу, будто стирая усталость, и, начиная сдавать позиции, зевнул. О том, что такое «здоровый сон» он не вспоминал уже лет пять.
Чем дальше в прошлое, тем желтее становилась бумага. Люциус методично, как заводная машина, откладывал в сторону одну вырезку за другой. Бумажная труха сыпалась на стол, и на его колени, покрывая все вокруг пыльной мутноватой пленкой. Люциус начал злиться. Время проходило, а он ни на шаг не приблизился к разгадке. В конце концов, он треснул кулаком по столешнице, отчего вверх взметнулось облачко бумажной пыли, и нервно заходил по комнате. Наконец он остановился перед массивным баром, и налил себе виски из тяжелого хрустального графина, навершием которому служила бронзовая фигурка свернувшегося в кольцо дракона – Draco Dormiens, один из символов рода Малфоев. Дракон распахнул зубастую пасть – казалось, он смеется. Люциус мрачно глянул на него – зев с глухим щелчком захлопнулся. Люциус криво усмехнулся.
- Ассио кресло! – тугая бархатная ткань приятно грела тело. Люциус на минуту откинул голову назад и закрыл глаза. Тишина. Глубокая ночь. Время словно застыло, не чувствуется ни тока крови, ни биения сердца… В такие ночи происходят самые страшные ритуалы. В такую ночь он стал Пожирателем.
Усталые веки нехотя подчинялись. Люциус, лениво щурясь, окинул величественным взором кабинет: эта же обстановка была здесь и поколения назад. Тот же секретер, тот же грузный стол, даже тот же графин – ничего не менялось здесь веками. Разве что портретов на стенах прибавилось: начиная от приснопамятного Титуса Маллфо, и заканчивая его собственным отцом Юлиусом Малфоем, который хитро взирал сверху, красуясь слева от гранитного камина. А вот портрета его дяди, братца отца, здесь не было: он был навсегда вычеркнут из хроник рода Малфоев за то, что посмел жениться на безродной маггле. Да хоть бы и родовитой… «Старый придурок никогда не отличался интеллектом,» - злобно подумал Люциус. Даже имя дяди было забыто Малфоями. Однако Люциус знал, что некоторое время после женитьбы он жил где-то в Лондоне, вроде бы, даже, у него родился ребенок… Что было дальше, Люциус не знал. Не знал…
Граненый стакан в руке неожиданно разлетелся.
«Не знал!»

Джеймс Месмер ожидал появления Мэри Саммерс, своей невесты, когда дверь бесцеремонно распахнулась, и на пороге возник высокий статный мужчина в длинном черном пальто, окаймленном черным же мехом. По плечам незнакомца рассыпались лощеные белоснежные волосы, на светлом лице, которое, казалось, никогда не трогал загар, огнем горели серые глаза. В руке, затянутой в черную перчатку (вторая рука была спрятана за спиной) играла тросточка. Незнакомец улыбнулся краем губ, улыбка сверкнула и в глазах.
Джеймс выпрямился в постели, постарался сесть ровнее. В свете последних событий он был готов к любым неожиданностям. Тем более, этот человек выглядел так необычно! Что, если…
- Присаживайтесь, - Месмер старался быть гостеприимным. Конечно, больничная палата – это не лучшее место для гостей, но в положении Джеймса особо выбирать не приходилось. – Мы с Вами знакомы?
Незнакомец снова улыбнулся и подошел ближе.
- Нет. Пока нет, - он приподнял подбородок. – Мое имя… Мое имя Корнелиус Фадж. Я из…
Совсем неожиданно лицо юноши просветлилось.
- Я знаю Вас, мистер Фадж! Вы ведь посылали мне письмо, помните?! – Месмер был полон восторга. Еще бы, сам «Верховный Маг», как он его окрестил, пришел навестить его. Он действительно попал в сказку!
- Письмо? – визитер, казалось, был озадачен. – Ах, письмо… Мне об этом ничего не известно. Скорее всего, письмо просто не прошло через меня. Беспредел… Я обязательно разберусь!
Юноша сочувственно кивнул.
- Понимаю. Бюрократия – как и в нашем мире.
Месмеру вдруг показалось, что на лице незнакомца отпечаталась неприязнь. Впрочем, она тут же пропала, и Джеймс решил, что ему привиделось. Фадж откинул полы пальто и присел на краешек стула, что стоял возле кровати юноши.
- Молодой человек… Джеймс. Так что там с письмом?
Глаза Джеймса восхищенно распахнулись.
- Вы не поверите! Представляете, я сегодня получил письмо из Министерства Магии, понимаете? Министерства Магии! С Вашей подписью. И письмо принесла сова. Сова, настоящая сова! Вы можете такое себе представить?!
- Да неужели? – Корнелиус Фадж странно приподнял бровь. – И что же было там, в этом письме?
Джеймс восторженно подобрался.
- Там было приглашение в школу магии! Конечно, они… в смысле, Вы написали, что я уже взрослый, и не могу поступить в обычную школу, но они, то есть Вы, что-то придумаете, и вот… Из Министерства пишут, что моим образованием готовы заняться, - молодой человек потянулся к свертку с лазурной печатью. – Готовы заняться в Хогвартсе. Какое странное, необычное название, не правда ли?
- Ну почему же… - Корнелиус Фадж медленно, с какой-то тревожной лаской поглаживал набалдашник трости. Джеймса уже с самого начала заинтересовала эта трость. Сделанная из непонятной породы дерева, она была увенчана дивной змеиной головой, по всему вылитой из серебра. Ее изумрудные глаза казались живыми; было в них что-то нехорошее.
- А еще, - юноша быстро переключился на другую тему, - еще, Вы не представляете, в Архиве обнаружили имена моих родителей! Оказывается…

Люциус слушал маггла – да нет, не маггла уже! – с нарастающим негодованием. Этот мальчишка будил в нем животную ярость. Гнев. Ненависть. Люциус сжимал трость так крепко, что пальцы свело, и только перчатки скрывали побелевшие суставы.
- … оказывается, они погибли сразу же после моего рождения. Мой отец, как и я, был магом, а мама была простой женщиной…
Люциус согласно кивал, мысленно перебирая компоненты самых страшных темных зелий – чтобы сдержаться, и не наговорить лишнего не вовремя.
- … и его отец выгнал его прочь, но ему было все равно, потому что он очень любил маму. После женитьбы отец взял ее фамилию – Льюис, но настоящая его фамилия была Малфой. Эмилиус Малфой. Говорят…
Выродок. Выродок-сквиб, вдруг обнаруживший свои магические способности. В который раз Люциус попомнил недобрым словом своего – как он считал – мягкосердного деда, пошедшего против семейного девиза «Убиваю тех, кого не удержать силой»… Надо было разобраться еще с Эмилиусом; и ему не пришлось бы возиться с мальчишкой. Топить таких в колодце, при рождении, а не нянчиться с ними двадцать пять лет спустя.
Набалдашник трости легко лег в ладонь. Люциусу показалось, что он чувствует, как пульсирует в руке волшебная палочка, разделяя с ним всю его мощь. Он задержал дыхание на миг, готовясь. Потом лениво (мальчишка все еще что-то говорил) потянул набалдашник на себя: волшебная палочка с готовностью скользнула в руку. Драконий ус, запрятанный внутри, казалось, напрягся, как тетива натянутого лука.
Одно сухое слово слетело с губ:
- Imperio!

Газетные полосы неделю спустя запестрели траурными заголовками: «Величайшее чудо века осталось неразгаданным!», «Первый маг современности не ужился с успехом!», «Джеймс Месмер: трагедия жизни».
Огонь в разожженном камине полыхал пожаром.
«…семья невесты безутешна… сила во зло… застрелил невесту, и покончил с собой… достояние нации…»
Люциус Малфой рассмеялся, и отложил газету в сторону: пригодится для семейного архива.
«Не становись на пути лавины», - прошептал он старинную семейную присказку.
Дракончик на графине согласно хлопнул крыльями. Люциус подмигнул ему. Все получилось как нельзя лучше.


Пообсуждать на форуме

Обратно в библиотеку, книжки почитать